- Адам Мовсарович, наш разговор хотелось бы начать с одного незаурядного факта, который вошел в вашу биографию и даже объявлен занесенным в Книгу рекордов Гиннесса. Давайте вспомним?
- Да, есть такой эпизод. У моего друга, с которым проработали в цирке не один десяток лет, был большой юбилей, и я решил преподнести ему необычный подарок - рекорд. Ведь мы, цирковые артисты, любим придумывать сами себе испытания. Так вот, на высоте 196 метров над пропастью в Карадахском ущелье я решил пройти по канату более пятидесяти метров без страховки и балансира. И не только пройти, но и выполнить ряд трюков, например, передний и задний кульбиты.
Так получилось, что это совпало с днем моего рождения. И хотя я в отличие от жены человек не суеверный, появилась все-таки предательская мысль: «А вдруг погибну в день рождения?» Сколько бывало таких случаев! Но потом вспомнил, что мама говорила об ошибке в записи даты: я родился не 24-го, а 25 июля. Вот так себя и успокоил.
Готовились мы к такому высотному «путешествию» вместе со специалистами МЧС. Они помогали закрепить трос между скалами. Потом ждали одиннадцать дней, пока утихнет мой главный враг - сильный ветер. Ну а когда настал «час икс», успешно выполнил все задуманное.
Зрителей мы никаких специально не собирали. И тем более представителей Книги рекордов. Пришли все, кто знал о моей задумке. Среди них только один любитель снял проход на пленку, и то не очень качественно. Словом, документы мы специально не оформляли, потому что не ради славы я прошел над пропастью.
- Как известно, и раньше знаменитые канатоходцы пытались не столько удивить публику, сколько доказать, что талантам человеческим нет предела...
- Наш жанр уходит корнями в далекую древность. А истоки его - в потребностях обыденной жизни людей той поры. Предшественниками канатоходцев, например, в Древнем Китае были ремесленники, которые сплетали из джута канаты. По одной из версий историков, испытывая крепость изделия, они растягивали канат между деревьями или столбами, потом взбирались на него и подпрыгивали. Со временем это превратилось в своеобразную игру среди подмастерьев: кто дольше удержится на канате, кто осмелится станцевать, кто не побоится сделать это на большой высоте. Ну а потом наиболее ловкие и сильные превратили свое мастерство в профессию и стали демонстрировать различные номера и трюки перед публикой.
Одни из них, как в Древнем Риме, показывали меткую стрельбу из лука над бассейном или рекой, а затем эффектно прыгали в воду. Другие - устраивали танцы с мечами на канате, под которым укреплялись кинжалы острием вверх.
- И были свои рекорды?
- Конечно. В нашем жанре были и есть свои рекордсмены. У нас в России, например, был такой канатоходец - Федор Молодцов. Он ходил по натянутой проволоке на коньках, переносил на голове кипящий самовар с чашками. Сенсацией стали и его переходы по канату над Невой и Темзой, над водопадом в Финляндии. Так что я не первый и не единственный из тех, кто стремится достигнуть вершин нашего опасного искусства.
- Вы ведь всегда работаете без страховки. И уже это создает у смотрящих на ваши трюки зрителей сильнейшее нервное напряжение. Ну а когда канатоходец Виситаев использует натянутую нить-струну, чтобы лечь в высоте на спину, то невольно вспоминаешь памятную фразу из рекламного телеролика: «Шок - это по-нашему!» Неужели там, между небом и землей, совсем не страшно?
- Главное, что необходимо знать и быть уверенным: ты это умеешь делать. В цирке даже есть такой неписаный закон, который требует, если что-то не получилось на репетиции - делай еще раз, еще десять, если надо - сто раз, пока получится.
Раньше, в Советском Союзе, всегда действовала техника безопасности. Страховочные тросы (лонжи) - это советское изобретение. Нигде в мире их не используют. Думаю, что артисты, которых надо постоянно страховать - не профессионалы. Ну за исключением, конечно, отдельных трюков. А главной страховкой должно быть мастерство. Если боишься - наверх залезать нельзя.
Поэтому, наверное, чем выше я поднимаюсь, тем больше меня охватывает состояние душевного подъема, ощущение свободы и даже, не побоюсь этого слова, всесилия. Помните, как поется в песне: «Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь...»
Начиная работать, я забываю обо всем. В мире остаются только двое: я и канат. Ну и, конечно, моя любимая жена Айна, когда на высоте мы вместе.
- И все-таки, несмотря на сказанное, были случаи, когда вы срывались и врачам приходилось и вас, и Айну буквально собирать по частям.
- Бывало всякое. В 1992-м году, например, разбился на гастролях в Англии. Осветитель не в ту сторону повернул луч прожектора, ослепил, когда я шел по канату. Придя в сознание, увидел кругом белые халаты. Пять из одиннадцати месяцев, отведенных на гастроли, провел на больничной койке. И то - не долежал. С несросшейся до конца рукой продолжил работу.
К сожалению, и Айна не избежала падений. Сорвалась с каната в 1998 году в Санкт-Петербурге. В одном из элементов трюка я через нее должен был прыгать. Но случайно зацепил ее и сам соскользнул. Сам-то успел кое-как рукой удержаться. Тут же оглянулся - а она уже внизу...
В Военно-медицинской академии ее буквально заново восстановили прекрасные специалисты. Помню, когда на третий день она пришла в себя, я пробрался в реанимацию, подошел к ней и прошептал: «Не бойся, все будет хорошо!» А жена еле слышно мне вдруг ответила: «Все равно не надену лонжу».
- После перенесенных травм Айна продолжает работать с вами. Как к этому относитесь? Ведь есть понятие «остаточного эффекта» в движениях тела, да и просто из памяти, наверное, нелегко выбросить последствия такого срыва?
- С женой мы работаем вместе уже двадцать шесть лет. И я понимаю, почему она снова поднялась на высоту. Просто знает, что лучшего партнера у меня нет, мы с ней - одно целое. Рядом друг с другом не только на земле, но и там, на канате, нам спокойнее.
Хотя мы и не из цирковых семей, Айна, как и я, любит цирк с детства и уже не может без него жить. Еще в школе она начала осваивать азы гимнастики в народном цирке города Дербента в Дагестане. Потом работала «каучук», а в 1980 году исполнилась ее заветная мечта - подняться на высоту и оттуда покорять зрителей. Вот тогда-то мы и встретились в программе известного канатоходца, народного артиста России Яраги Гаджикурбанова. С тех пор всегда вместе. Так нам легче готовить новые номера и трюки и, если уж случилось, восстанавливаться после травм. Это мой самый близкий человек и помощник во всем.
- Вы рассказали о начале пути в цирковое искусство Айны. А как попал на манеж сам Адам Виситаев?
- В жизни нередко все определяет случай. Так произошло и со мной. Когда мне было десять лет, в наш аул в Введенском районе тогдашней Чечено-Ингушетии приехали цирковые артисты. На площади натянули канат и потом они показывали свое мастерство. До сих пор не могу объяснить почему, но я тут же заразился желанием сделать на высоте то же самое.
Конечно, как и все мальчишки, любил лазать по заборам, порой рискуя сорваться. Но здесь почувствовал: меня ждет совсем другое. И потому, когда у артистов был выходной, а их канат, связанный из конских волос оставался натянутым, я стянул у них балансир и, пока никто не видел, повторил проход по всей длине. Все получилось здорово, хотя никогда раньше этого не пробовал.
Потом удалось натянуть трос у нас в саду на высоте трех метров и постоянно на нем тренироваться. Хотя сам не знал, для чего. Но мое увлечение было замечено соседями, и я, подросток, стал получать приглашения выступить то на свадьбе, то на чьем-то юбилее, то на каких-то соревнованиях.
Страсть к канату довела меня даже до того, что уехал из дома «на гастроли» с одним заезжим цирком. Но отец, который был тогда председателем сельсовета, быстро нашел меня и вернул, серьезно наказав.
Потом была служба в армии, где я командовал артиллерийским взводом и тренироваться, конечно, не мог. А после армии приехал в Москву поступать в цирковое училище. Там посмотрели на что я способен и, сказав, что мне нечему учиться, позвонили в Тулу, где тогда был на гастролях Гаджикурбанов. «Слушай, - сказали Яраги Исаевичу, - тут парнишка ходит по проволоке лучше, чем по земле. Возьми его к себе!» Так началась моя жизнь в большом цирке...
- Ну и последний вопрос, Адам Мовсарович. Когда с вами общаешься, чувствуешь натуру романтическую, быть может даже слишком отвлеченную от земных проблем. Это, наверное, и определяет вашу любовь к «парению в надземной высоте». Как всякий романтик, вы ведь о чем-то мечтаете?
- Да, я действительно романтичный человек. И состояние моей души - как у восемнадцатилетнего юноши. Поэтому мечтаю, что в ближайшие сорок, а может и более лет, буду продолжать работать. Там, наверху, я всегда счастлив.
Ну и еще одна скромная мечта. Найти себе учеников. Пока это не удается. Хотя повсюду развешиваю объявления: «Требуются партнеры-гимнасты. Обещаю сложную, но интересную работу»...
